Гюмри, который строил мой дедушка

Через несколько дней после землетрясения дедушка попросил дядю отвезти его в Гюмри, который для меня навсегда останется Леннаканом.

Дедушка, родом из Леннакана, проживший там большую часть своей жизни, к тому времени уже несколько лет как перебрался в Ереван к детям - моей маме и двум дядям (один из которых погиб в автокатастрофе до моего рождения). Две мои старшие тёти с семьями жили в Леннакане.

На одну мою невестку (беременную) и её дочку упал шкаф, другую невестку достали из-под завалов спустя три дня. Выжили. Моя двоюродная сестра, комсомолка, красавица и отличница, не пропускавшая ни одного урока, именно в тот день решила попробовать вкус побега, с ещё двумя девочками, по-моему. Весь их остальной класс остался под завалами.

Двоюродная сестра мамы погибла под обрушившейся на неё панелью.

Дяде очень не хотелось везти отца в Гюмри. Одно дело словами сказать дедушке, что его города больше нет, другое - что он своими глазами это увидит. Но дедушка настоял.

В Гюмри он попросил дядю поехать на одну улицу, потом на другую и так много раз. Когда ничего не понимающий дядя порядком утомился мотаться по улицам, дедушка сказал - хватит, мы всё объездили. Моя душа успокоилась.

Знаете, что объезжал мой дедушка? Все разно-этажные дома, построенные им. Знаете, почему его душа успокоилась? Все дома, построенные им, уцелели!

Мой дедушка закончил четыре класса. Его брат, намного старше его, не вернулся с войны, оставив малолетних детей. Дедушка бросил учёбу и нанялся подмастерьем у строителей, чтобы обеспечить семью брата.

К моему рождению он уже был прорабом. Прорабом, с которым советовались инженеры и архитекторы, когда чертили проекты. У мамы дома красивейший паркет, который он вбил своими руками лет 45 назад.

Спустя три года после землетрясения мой дедушка умолял нашего верхнего соседа одуматься и не рушить несущую стену, чтобы перепланировать однокомнатную квартиру в четырёхкомнатную.

На стороне соседа были его неимоверная беззаботность и поддержка родственника на высокой должности в ЖЭК. Все заявления, которые мама писала в ЖЭК, этот родственник однажды по доброте душевной собрал и принёс ей домой, посоветовав не мучаться - всё равно они на его стол попадают.

В субботу, когда мою кровать в Уши трясло, наверно, секунд 20, а потом вырубилось электричество, пропала телефонная связь, а за ней - интернет, перед глазами встал тот день седьмого декабря. Мне было 7 лет.

Я быстро доделывала домашку, чтобы успеть в школу. Сестра была в садике, папа на работе. Дома были мы с братом и мама. Мама стояла в проёме между гостиной и кухней - вытирала ложки и смотрела на Горбачёва, который поехал не помню на какой саммит или типа того. Горбачёв выглядел неважно - лицо встревоженное, руки трясутся, то и дело вытирает пот.

- Что с ним? - вслух удивлялась мама. - Его сейчас удар хватит.

(Многие смотрели в тот день его, многие заметили его состояние, из-за которого поползли слухи про «он всё знал», «всё было подстроено»).

Я оставила домашку и уставилась в телевизор, чтобы не пропустить этого удара, который схватит - наверно, сзади - Горбачёва. И тут...

- Мама, кто-то шатает наш дом, - закричала я.

Потом мама очень долго, казалось, целую вечность добиралась до дивана, ловила брата, который от испуга бегал по дивану туда и обратно, схватила его на руки, меня - за руку, выбежала из дома, остановилась у лифта, спохватилась и потащила нас к лестнице.

Мы бежали вниз с четвёртого этажа, сзади догоняли жители из высших этажей. Минут через 15, когда люди кое-как опомнились, все стали смеяться друг над другом - кто-то помчался вниз в халате с горсткой золотых украшений в руке, кто-то в тапочках, прихватив документы.

И тут мне по-настоящему стало страшно. Потому что мама крепко держала в руке ложки. Моя мама, которая не боялась ничего, никогда не паниковала, не тревожилась, не теряла рассудок, стояла и с удивлением смотрела на ложки. Тогда я поняла, что произошло что-то действительно страшное.

Телефоны отключились. Мама озабоченно сказала соседке - вот бы знать, где связь есть, позвонить сёстрам в Леннакан. Наверно, по телевизору уже передали про землетрясение в Ереване и они волнуются.

Шёл час, как не стало Леннакана.

Моя мама пять лет отказывалась ехать туда.

Так вот, в субботу я вспоминала мамину фразу - сказать своим, что я в порядке, не ведая, что они совсем не в порядке. Ещё как наяву снова слышала звук, который не давал мне спать - когда сосед ночами долбил и вырезал несущую стену.

Мне было так страшно от мысли, что Еревана, может, больше нет, а наш дом превратился в руины, что меня парализовало, и я не могла сесть в машину и поехать туда. Часа через два связь восстановилась, я поговорила с мамой - такой же невозмутимо спокойной как всегда.

Но мой страх не проходит.
Перед глазами
В ушах

Снесённая несущая стена.
Четыре буквы - Б Р А К на ставших развалинами стройматериалах в Гюмри.
Беспечное «Обойдёмся без арматуры» молодого прораба, когда мы строили нашу конюшню и дом.
Моё глупое согласие.

Но когда ужас зашкаливает, я смотрю на лицо моего невероятного дедушки, после смерти которого плакал сам гробовщик, делающий ему гроб, и думаю про улицы в Гюмри, на которых до сих пор стоят дома, построенные им.

Скучаю как никогда.