Мальчик Луи

Когда мне было три года, в моей жизни появился мальчик Луи. Он был со светлыми волосами и синими глазами. И французом. Хотя мне нравились тёмные волосы и глаза, и я не очень-то знала, кто такие французы. Но я не выбирала - он однажды сам прилетел и остался.

- И где же он? Почему мы его не видим? - интересовалась мама, когда я ей рассказывала про наши с Луи приключения, проделки, разговоры.
- Потому что он живёт здесь, - важно показывала я на своё солнечное сплетение.
- Понятно. А как он ест, воду пьёт?
- А ему не нужно есть и пить. Он так живёт.
- Хорошо, - соглашалась мама и продолжала слушать про моего необычного друга.

Сначала я о нём рассказывала и другим взрослым, но в отличие от мамы, они пытались убедить меня в его несуществовании - «Мы его не видим, значит его нет».
«Самого главного глазами не увидишь, зорко одно лишь сердце», - ответила бы я, но тогда я ещё не знала ничего французского кроме Луи.

Мы с Луи много говорили. На языке, придуманном нами и понятном только нам - мелодичным как лёгкий ветер, слегка качающий сочно-зелёный листик тоненького дерева.

Когда мне было шесть, в моей жизни появился Алёшка. Он был «настоящий» - то есть, видимый для взрослых.
С ним было так весело, что я как-то пропустила миг, когда Луи исчез. То ли обиделся, что мы уже не всё время проводим вместе, то ли пришло его время улететь туда, откуда он пришёл.

Через год папа Алёшки закончил свою работу, и они уехали обратно в Россию.

А Луи не вернулся. Я очень скучала по нему (до сих пор скучаю). И по нашему языку, на котором одна, без него больше не могла выговорить ни слова. Будто язык тоже улетел вместе с ним.

Когда мне было 29, я шла по улице. И вдруг застыла пнём. Впереди шли две девушки и говорили... на нашем с Луи языке. «Распенившись», я побежала за ними.
- Простите, что это за язык, на котором вы сейчас разговаривали?
- Эстонский, - улыбнулись девушки.