Возбудили дело

Позвонил апаранский опер. Ровно на десятый рабочий день подачи заявления. Именно столько полагается на рассмотрение и решение - возбудить уголовное дело или нет.

Три юриста, с которыми я советовалась по телефону, сказали, чтобы была готова к тому, что не возбудят и нужно будет обжаловать.

Возбудили.

Это хорошо. Очень, очень хорошо.

Но такая пустота внутри. Ожидание в каком-то смысле спасительно, достаточно просмотреть наши прошлогодние посты в это же время. Каждый шаг к завершению дела - каким бы оно не было - приближает миг, когда уже не занять сознание ничем, не отвертеться от принятия того, что Сорбонны нет и не будет больше.

Несколько лет назад наш волонтёр-француз сделал лошадям красивые деревянные кормушки в денники. Сорбонна через пару дней сломала свою в щепки. Не знаю как и почему, я в Ереване была. На полу лежали куски дерева и гвозди, а она стояла посреди всего этого - с безумными глазами, от ужаса бросаясь на всех, кто пытался войти и почистить денник. В конце концов её оставили в покое, боясь, как бы ещё на гвозди не наткнулась. Так и простояла до вечера, не притрагиваясь к воде и сену.

Вечером я вернулась. Пошла к ней. Открыла дверь, Сорбонна приготовилась к прыжку.

Сорбонна, девочка, дай мне вымести гвозди, опасно же. Дурочка моя, когда я тебя впервые увидела, ты была такая маленькая, что я тебя однажды даже подняла. Чуть-чуть, и спину себе сорвала, но подняла.

Потом целый год учила тебя брать яблоко с руки так, чтобы не сломать дающему кисть. Ходить ровным шагом, а не вприпрыжку, смотреть вперёд, а не повернув шею на 90 градусов, пытаясь отхватить мне руки или на крайний случай, от свитера оттяпать.

Сорбонна, дай мне войти.

Сорбонна остановилась. Я подошла к ней, и она несмело, дрожа всем телом, сделала шаг и положила голову мне на плечо. Я гладила её шею, с левой стороны, до плеча, после сейчас лучше не надо - у Сорбонны жуткая щекотка, сейчас только спокойствие.

И ушки погладить обязательно. Мягкие, рыжие, любимые ушки. Осторожно, слегка касаясь подушками пальцев.

Убрала гвозди и щепки, поставила перед ней ведро с водой. Сорбонна жадно припала к воде, за пять минут высосала три ведра и набросилась на сено.

Впереди самое тяжёлое - следователь. Следователь - всегда лотерея, никогда не знаешь, попадётся сочувствующий и понимающий или такой, что превратит дачу показаний в допрос с пристрастием.

Потом, надеюсь, будет суд. И адвокат, надеюсь, будет. Поговорила с несколькими. Запросили очень дорого. Были настроены скептически. Сколько не поправляла, у большинства так и осталось - «сдохла», «скотина».
Всё ещё в поиске. Хотя бы консультаций. Боюсь, одни не вытянем, сами знаете, какая у нас судебная система.

Когда я увидела голову Сорбонны на заднем дворе хлева Мацо, она была без ушей. Я не знаю, кем нужно быть, чтобы сделать такое.

Почему отрезал уши, чем и почему проломили ей череп, кто был с Мацо на трассе и почему их ни разу не вызвали в полицию - добиться от следователя ответов, обязательно добиться.